Переименование: быть или казаться?
Дата добавления: 18.06.2015, 00:00:00
Изменять и улучшать - совершенно разные вещи.
Немецкая пословица
Первое, что обращает на себя внимание исследователя, задумавшегося о значимости имени для человека, это то особое и очень личное к нему отношение, при котором собственное имя как ничто другое соотносится индивидом с самим собой. Именно в соответствии с этим отношением, в качестве первого ответа на вечный вопрос «Кто я?» человек, как правило, называет своё имя. Высокую степень отождествления имени и его носителя убедительно демонстрируют и хорошо известные антропологам данные о том, что в большинстве традиционных культур люди опасались открывать свое «подлинное» имя: а вдруг недоброжелатель, узнав его, обретёт над тобой власть, испортит судьбу и твою, и твоего рода?
Но если имя настолько связано со своим носителем, если из него вырастает контекст индивидуальной судьбы, то почему различные культурные сообщества, социальные и возрастные группы и отдельные индивиды нередко прибегают к переименованиям? Чего они добиваются и, главное, что получают на самом деле?
Доподлинно неизвестно, когда человек «открывает» для себя своё имя, в каком порядке и как возникают, развиваются и меняются его установки по отношению к этому имени. Есть данные, что в эпоху Культуры смена нарока была способом освобождения от злой судьбы в том случае, когда человеку грозила реальная гибель, и ничто другое, кроме как переименование, спасти его не могло. Естественно, происходило это ритуально и занимались таким перекодированием только жрецы. Известно и о наличии в культурной среде обряда имянаречения, который проводился, когда человек достигал определённого возраста или приобретал иной социальный статус. Обряд знаменовал собой вхождение человека в новую жизнь, где прежнее имя не годилось для решения задач рода или народа, индивидуального роста или социополового становления, и необходимо было новое, с качественно иной внутренней основой. Поэтому в античной Греции, например, те, кого посвящали в жрецы, отрекаясь от старых имён, вырезали их на металлических пластинах и топили в море, а в Китае до сих пор бытуют детские «молочные» имена, от которых отказываются с возмужанием. Одним словом, всякое наречение, с точки зрения Культуры, считалось «высоким актом творения, отгадыванием человеческой сути, призыванием благодати». И только правильно выбранное и особым способом полученное имя становилось источником силы и процветания.
Современный цивилизованный человек, оторванный от традиции, получив имя, пусть смутно, но всё-таки постепенно приходит к пониманию его значимости, в том числе и к осознанию того, что по какой-то причине ему с именем «не повезло». Многие, наверное, могут вспомнить одного-двух знакомых, которые категорически не принимают нарок, данный при рождении. Внутренняя разобщенность, которая царит в самовосприятии человека, недовольного своим именем, приводит его к идее, что этот невыносимый конфликт с самим собой можно преодолеть, если заменить «неудачное» имя на такое, которое в большей мере соответствовало бы желаемой личности. Тягостные мысли о том, что его могли бы звать иначе, заставляют человека относиться к имени, как к клейму, носить которое неприятно и даже позорно. Ведь кроме своего обладателя, это имя воспринимается и его окружением. По имени судят о человеке. Поэтому в цивилизованном социуме, в отличие от общества Культуры, человек меняет нарок, как правило, не потому, что «вырос» из прежнего – а потому, что прежнее недостаточно «красиво», производит «не то» впечатление. Цель при этом — не изменить судьбу, а обмануть её, не быть, а казаться. Но беда в том, что такая замена, как правило, относится к разряду обмена «шила на мыло». То есть жизнь человека действительно изменяется, но далеко не всегда в лучшую сторону. Для того чтобы убедиться в этом, достаточно обратиться к историческим примерам.
«Шило на мыло»
Крестьянский сын Никита Минов, родившийся в 1605 году, уже в 19 лет становится священником в соседнем селе, но после смерти своих детей, решает окончательно уйти из мира, избрав путь монашеского служения. В 1635 году он оказывается в Соловецком монастыре, где в крайне суровых и аскетических условиях Анзерского скита принимает постриг, а вместе с ним и новое имя — Никон, под которым он и вошел в историю России.
Именно появление этого имени, на наш взгляд, и повлекло за собой многие дальнейшие события. И вот почему. Имена «Никита» и «Никон» во многом схожи. И то и другое разрушают систему, в которой появляются. Но есть у них и кардинальное отличие. «Никита» — разрушитель потенциальный, он способен уничтожить только наиболее слабые части нездоровой антропонимической системы. Не случайны, в связи с этим, и смерть детей Никиты Минова (разрушение родовой системы), и выбор им пути церковнослужителя. В противоположность «Никите», «Никон» выступает как разрушитель активный, как ниспровергатель старых правил и законов, способный потрясти основы всей системы. Именно такой сценарий, заложенный в этом имени, и реализовал его носитель всего лишь за 18 лет. В течение этого времени Никон делает стремительную карьеру: сначала становится игуменом Кожеозерской обители, затем, обратив на себя благосклонное внимание царя Алексея Михайловича, архимандритом московского Новоспасского монастыря, потом митрополитом Новгородским и, наконец, после кончины патриарха Иосифа, избирается всероссийским святителем.
Весной 1653 года программа имени «Никон» вошла в стадию кульминации. Новый патриарх приступил к жестким реформам и фактически спровоцировал начало величайшего церковного раскола, повлекшего за собой долгие годы вражды, усобиц и кровавого передела как внутри церкви, так и в жизни государства. Неизвестно, чем всё это могло бы закончиться, если бы в самом имени святителя-реформатора не содержался механизм самоуничтожения. Говоря современным языком, Никон превысил свои полномочия. Решив идти до конца, он начал проводить политику доминирования церкви и в управлении страной. Не желая уступать власть патриарху, царь резко разошёлся со своим недавним любимцем. В результате, решением Собора 1667–1668 года с Никона был снят патриарший сан, а сам он сослан под надзор сначала в Ферапонтов, а затем в Кирилло-Белозёрский монастырь. Новый царь, Фёдор Алексеевич, разрешил ему вернуться в столицу лишь в 1681 году. Начались даже переговоры о возможности восстановления опального патриарха в прежнем святейшем достоинстве. Однако по пути в Москву Никон скончался: по всей вероятности, он уже выполнил свою задачу.
Читать так же:
Переименование: быть или казаться. Продолжение
Как называть ребенка после того, как он получил имя. Часть 1
Имянаречение. Взрослые люди с «детскими» именам
